— Гм-гм! — послышалось за моей спиной. Мы резко отпрянули друг от друга и оба залились краской. Я понял, что кто-то стал невольным свидетелем нашего поцелуя, не предназначенного для чужих глаз.

— Пошел вон, Джошуа! — с негодованием заорала Елена.

Я обернулся и увидел Джоша, выглядывающего из-за двери. Его лицо выражало крайнюю степень смущения. Он даже не поднимал на нас глаз.

— Вас все ждут! И, я стучался, — виновато произнес он и закрыл дверь.

Мы с Еленой стояли красные, как раки. Она взглянула на меня и закрыла свое лицо ладонями. Ее губы, которые я только что целовал, распухли и стали неестественно красными. Мои губы тоже горели, выдавая больше информации, чем следует. Я подошел к ней и убрал руки с ее лица.

— Тебе нечего стыдиться. Мы все — взрослые люди.

— Я понимаю. Но как-то некрасиво получилось.

— Ты жалеешь? — с ноткой беспокойства в голосе спросил я.

— Нет, что ты! — заверила она меня.

— Лично я не жалею, потому что это было… — я не нашел нужного слова.

— Восхитительно! — помогла она мне.

— Да, именно "восхитительно".

Я обхватил ее лицо своими руками и уткнулся ей в голову лбом.

— Ты готова идти?

Она выдохнула.

— Да, пошли.

Я поднял сумку с пола, взял ее за руку и потянул за собой. Внизу в холле слышались голоса. Она попыталась освободиться, но в ответ на это я только крепче сжал ее ладонь.

— Лайо!

— Они и так, я думаю, в курсе. Нам нечего стыдиться.

Именно такими нас увидели все, кто стоял внизу: взъерошенными, красными, с распухшими губами, держащимися за руки. Все сделали вид, что ничего не заметили.

— Ну, наконец-то! — закричал Джошуа, — я думал, вы к нам уже не вернетесь.

— Извините нас, — уверенно ответил я.

— Все в сборе? — мама посмотрела по сторонам, — тогда поехали!

Глава 6

Солнце вышло в зенит, когда мы все собрались под навесом у моря. После легкого завтрака есть совсем не хотелось, и обед решили перенести на вечер. Все стали раздеваться, чтобы позагорать и поплавать. Мама достала тюбики с лосьоном для загара. Я взял один и направился к Елене.

— Хочешь, я намажу тебя? — предложил я.

— Не нужно, давай лучше я тебя намажу.

— Не спорь. Я жду.

Она сложила руки на груди и замерла на месте.

— Я не понял, ты собираешься раздеваться?

— Нет, — резко ответила она.

— А как ты будешь купаться? В одежде? — засмеялся я.

— Я не буду купаться, Лайо. Просто немного помочу ноги.

— Ты не умеешь плавать?

Елена так посмотрела на меня, что я сразу понял: она это серьезно.

— Я боюсь воды, и плавать не собираюсь. Раздеваться я тоже не буду. И это не обсуждается. Помнишь, ты обещал не задавать вопросов?!

Я понял, что этой темы мы больше не коснемся.

— Тогда надень что-нибудь на голову, — скомандовал я.

Елена улыбнулась. Похоже, мой тон ее позабавил.

— Отдай мне тюбик и раздевайся, — засмеялась она.

Я быстро скинул с себя одежду. Елена подошла сзади и стала наносить лосьон сначала на спину, затем на руки, грудь, живот и ноги. Я стоял с закрытыми глазами и наслаждался моментом.

— Все, впитался. Теперь можешь купаться.

— А ты?

— Я буду на берегу, — ответила она.

Быстро поцеловав ее в губы, я побежал в воду.

За весь день Елена ни разу не зашла глубже, чем по колено. Она так и не сняла свою майку и шорты. Конечно, это заметили все. Но Джошуа попросил не обращать на нее внимания, потому что "она такая с самого детства".

Что же произошло с ней в ее далеком прошлом, что так крепко держало ее на берегу? И чего больше не желала Елена: загорать или обнажаться?

Невольно, я думал об этом весь день, но, как и обещал, не задавал вопросов. Вечером, перед закатом, все разбрелись по пляжу. Мы с Еленой ушли довольно далеко и устроились прямо на песке перед водой.

— Ты не устал? Целый день в воде.

— Нисколько.

— Помнишь, я не успела поговорить с тобой утром.

— Да, конечно.

— Я хотела сказать тебе, что не буду раздеваться и плавать.

Я молчал. Было видно, что ей трудно говорить об этом.

— Я никогда не рассказывала тебе о своем прошлом. Но думаю, что теперь настала пора это сделать.

Она повернулась ко мне лицом и взяла за руки. Я крепко сжал ее ладони и приготовился слушать.

— Семья Маден удочерила меня по просьбе старого друга семьи. Он нашел меня без сознания, лежащую на пляже. Я уже еле дышала. По всей видимости, я довольно долго пробыла в воде. Моя спина была изуродована не только осколками стекла, застрявшими под кожей, на ней были…..татуировки.

— Татуировки???

— Да, символы, значения которых он не знал, и, — она вздохнула, — штрих-код. Но не это было самое ужасное.

— Что может быть хуже этого?

— Я была не единственной, кого вынесло на берег. Тела еще троих детей он нашел недалеко от меня. К тому времени они все уже были мертвы. Этот человек сказал, что на их спинах тоже были татуировки.

— Символы и номера?

— Да, только не такие как мои. Папин друг отвез меня в госпиталь. По геному попытались определить, кто я такая, но в международной системе данных обо мне не было ни слова.

— Это невозможно! Получается, что тебя не картировали после рождения?

— Очевидно так. Врачи надеялись, что когда я приду в себя, ситуация проясниться. Но травма головы сделала свое дело: я ничего не помнила. Специалисты определили, что мой биологический возраст соответствовал примерно десяти годам. День моего спасения стал новым днем рождения, а имя я выбрала себе сама. Каждый день в то ужасное время мне снились кошмары, в которых я бежала по длинному светлому коридору и звала какую-то Елену.

— Но почему именно из своего кошмара ты выбрала себе имя?

— Я подумала, что если это мое воспоминание, то некая Елена в той моей жизни была для меня важна. Возможно, это было глупо с моей стороны, но ведь мне было всего десять.

Друг отца посчитал, что меня держали там, откуда нет выхода, там, где геномы не вносят в общую базу. Именно тогда он решил, что вносить мои данные в международную систему слишком опасно и принял решение их подделать. Оставлять меня у себя папин друг не захотел, предположив, что это слишком опасно. Но ведь семья и фамилия была мне так необходима. И он нашел выход.

— Твой отец, — подытожил я.

— Да. На мое счастье он не отказал другу. Они вместе состряпали фальшивый образец, картировали его и внесли в базу.

— Но как же твои данные?

— Сканирования пальцев и радужки глаз вполне достаточно.

— А твоя спина? Ведь необходим был настоящий геном, чтобы вырастить кожу и пересадить ее?

— Это была небольшая цена за спасение. Я выросла и покрыла спину новой татуировкой, спрятав под ней рубцы и штампы своего прошлого.

Я сидел, смотрел на нее и не мог поверить, что такое вообще возможно. В голове крутилось море вопросов. Кем были те изверги? Зачем они сделали это с ней? Какая правда скрывается в недрах ее сознания? И все ли рубцы прячет от посторонних слой краски на ее спине?

— Ты поэтому не раздевалась сегодня?

Она отпустила мои руки и поднялась. Я встал вслед за ней. Она молча повернулась ко мне спиной и резким движением сняла с себя майку.

— Ты думаешь, мне было бы легко показать это окружающим?

В лучах заходящего солнца цветы, усыпавшие ее спину, казались настоящими. Белые, розовые, синие, красные и черные, они оплетали ее на зеленых ветвях. Чуть ниже поясницы виднелся синий треугольник, перевернутый вершиной вниз. Я присел, чтобы разглядеть его, и тогда заметил, что между ветвей проступают какие-то символы. Они были такие мелкие, похожи на буквы неизвестного мне языка. Их было много, они спускались четырьмя столбиками вниз, располагаясь справа от позвоночника. Такие же синие, как и треугольник. Я попытался найти штрих-код. Это было не трудно. Слева от позвоночника под цветами проступал ужасный синий рисунок:1347906. Я невольно протянул к нему руку и дотронулся. Елена вздрогнула. Я нежно провел подушечками пальцев по ее коже и почувствовал, как натыкаюсь на рубцы. Я протянул к ней вторую руку и аккуратно повел ее от лопаток к пояснице. Ран было так много! Я подался вперед и поцеловал один из цветков. Елена резко сорвалась с места и натянула на себя майку. Она зашла в воду по колено и остановилась. Я понял, что она плачет. Сердце сжалось, и боль разлилась в груди.